Rambler's Top100
Журнал ЮРИСТ

Авторы журнала «Юрист» – специалисты в различных областях юриспруденции, руководители ведомств, ученые и практики. Здесь публикуются статьи отечественных и зарубежных экспертов; консультации и интервью; исторические материалы и многое другое. Публикации тематически и содержательно отражают сложность и противоречивость развития отечественной юриспруденции. По вопросам, которые могут быть интересны широкому кругу юридической общественности, на страницах «ЮРИСТа» можете выступить и Вы. Среди наших читателей – юристы, работники правоохранительных органов, финансисты и экономисты, депутаты, промышленники и предприниматели Республики Казахстан.

Новости на Zakon.kz

Юридический форум

Специализированный ежемесячный журнал «ЮРИСТ»
В настоящее время юридические статьи публикуются в Библиотеке Параграфа
Февраль, № 2,2010
Теория

Исполнение обязательства в международном (публичном) праве

 

В статье к.ю.н. Дм. Братуся рассматриваются ключевые аспекты надлежащего исполнения международных обязательств: появление в политической сфере соответствующего понятия, содержание принципа надлежащего исполнения, нюансы его толкования в доктрине международного права и особенности применения в практике сотрудничества государств. Автор критически оценивает легальную формулировку принципа надлежащего исполнения, закрепленную в Венской конвенции о праве международных договоров, но в целом согласен с возможностью и необходимостью использования этой цивилистической категории в международном праве.

 

 

Предпосылки и значение принципа надлежащего исполнения обязательства в международном праве

 

Происхождение института исполнения обязательства исторически связано с частноправовыми отношениями, цивильным правом. Главные субъекты этих отношений - конечно, граждане (физические лица). В ходе эволюции социально-экономического и политического устройства усложнялись формы контактов между людьми, развивалась цивилистическая доктрина, традиционный субъектный состав в ней постепенно увеличился до четырех видов субъектов, включая также организации (юридические лица), административно-территориальные единицы различного уровня и государства.

Роль государств в международных связях лиц является очень значительной и во многом решающей. На такой фактической основе сформировался новый предмет правового регулирования - публичные отношения между государствами, другими суверенными образованиями, международными организациями и международными органами. Это, в свою очередь, предопределило расширение сферы исполнения обязательства. В доктрине международного права повсеместно признается институт исполнения международного обязательства /1/. «Договоры являются пустыми словами, если нации не рассматривают их как подлежащие исполнению обязательства и как правила, которые должны неукоснительно соблюдаться суверенами, а также признаваться священными всем миром» /2/.

Подобное заимствование исконно цивилистического понятия представляется оправданным и перспективным в силу, как минимум, трех причин.

Во-первых, признание государства субъектом права означает его возможность выступать на равных в отношениях с другими суверенными субъектами. Возникает объективная необходимость в добросовестном исполнении вступивших в силу действительных международных обязательств (в широком смысле) - международных договоров и вытекающих из них норм, принципов и обычаев международного права, обязательных решений международных организаций и органов. В данном случае универсальное цивилистическое понятие используется в иной (публично-правовой) отрасли не случайно и без грубого смыслового искажения.

В механизме правового регулирования разных отраслей прослеживается принципиальная схожесть существа отношений: равенство участников, свобода (автономия) воли, невмешательство в дела друг друга, неприкосновенность собственности, имущественная самостоятельность, презумпция добросовестности поведения, обязательность определенных процедур и форм /3/ и т.д. Думается, подобная близость фундаментальных положений способствует формированию представлений об «интернационализации» внутреннего права, его слиянии с международным и возникновении так называемого «частно-международного права» /4/.

Основополагающие идеи, обеспечивающие жизнеспособность международной политической системы, изначально вырабатывались в отношениях частных лиц¸ а позднее - с образованием государств, установлением дипломатических отношений между ними и возникновением наднациональной правовой системы - были рецепированы /5/ (заимствованы) международным правом.

Институт исполнения обязательства в международном и внутреннем, прежде всего гражданском праве имеет, по существу, два принципиальных отличия: уровни (межгосударственный или межличностный) и цели (политические или индивидуальные) взаимодействия в рамках возникшего обязательства, остальное, по нашему мнению, - детали, вытекающие из этих концептуальных критериев. Поскольку имеются близкие принципы правового регулирования, есть основания для использования отдельных цивилистических конструкций по аналогии. Помимо исполнения обязательства, среди них - убытки, правоспособность, собственность, выгода, совместная деятельность, договор, интерес, недействительность и т.д.

«Однако регулирование с использованием одноименных конструкций применительно к международным договорам все же исключает по общему правилу возможность даже субсидиарного применения норм гражданского права» /6/. Возникает логичный вопрос: почему? Несмотря на близость отмеченных выше принципов для каждой из рассматриваемых отраслей характерен свой уникальный предмет и методы правового регулирования, а также фактический состав правоотношений, возникающих в рамках этих отраслей. Конечно, имеется и уникальный понятийный аппарат. В отличие от других направлений публичного права и так называемых «комплексных отраслей» (по выражению О.А. Красавчикова - «нормативных массивов»), претендующих на заимствование цивилистических конструкций для решения собственных сиюминутных или стратегических задач, международное право имеет свою очень давнюю историю. Факт его существования в правовой материи бесспорен. В этой отрасли в течение веков сформировались устойчивые нормативные и иные традиции, создано множество оригинальных позитивных источников, по общему правилу не предусматривающих возможности субсидиарного применения гражданско-правовых норм.

В любом случае отсылка решения международного вопроса к внутреннему правопорядку той или иной страны не должна осложнять эффективный политический процесс. Логика развития, дипломатическая этика, политическая воля способствуют, насколько это возможно, абсолютной самостоятельности международного права, его независимости от других дисциплин. Поэтому цивилистические понятия, удачно (по аналогии) воспринятые «правом народов» (Э.Д. Ваттель), с развитием международно-правовой доктрины превратилась в нормы прямого действия /7/ - «оторвались» от своих цивилистических корней и «зажили» самостоятельной жизнью.

Во-вторых, очевиден другой важный аспект - глобальный: «Не может быть обеспечена стабильность международных отношений и международная законность без строгого и добросовестного исполнения международных обязательств» /8/. Если речь идет об успешном внешнем сотрудничестве, то не отвечающие государственному масштабу теоретические разногласия, если они вообще существуют в вопросе о цивильном или международно-правовом происхождении принципа надлежащего исполнения, остаются на втором плане. Подобный подход необходим для сближения и, следовательно, обогащения национальных правовых систем. Таким образом, использование гражданско-правовых понятий в международном праве, придание им «нового звучания», особенных смысловых оттенков оправдано высокими целями межгосударственного взаимодействия, стремлением к мирному сосуществованию разных народов - «добродетели цивилизации» (В. Гюго).

В-третьих, нормы об исполнении международных обязательств формулируются и закрепляются на наднациональном уровне. Как правило (но не всегда!), они обладают так называемым «конвенционным приоритетом» перед внутренним законодательством. Примат /9/ международного права предусмотрен в правовых системах множества стран. Такая тенденция становится повсеместной практикой. По мере развития данной доктрины проблема «конкуренции» различных отраслей и актуальность оценки юридической природы исполнения международного обязательства посредством цивилистической теории отпадают. Межгосударственный акт (соглашение, договор, конвенция и т.п.), принятый с соблюдением определенной его участниками процедуры, отвечающей всем условиям действительности, - обычно более весомый источник права, нежели внутреннее законодательство участвующей в нем стороны.

Если международный акт (например, Венская конвенция о праве международных договоров) имеет большую юридическую силу и, следовательно, более значимое место в иерархии, чем, к примеру, Гражданский кодекс, - это обстоятельство, безусловно, должно учитываться при анализе правовой природы исполнения. Но не более чем факт «сегодняшнего дня». Исторически, повторим, институт исполнения обязательства возник в отношениях частных лиц и, по существу, является гражданско-правовым. Новое юридическое оформление он получил в международном праве, сохранив некоторые цивилистические оттенки. Например, остались прежними сам термин - «исполнение обязательства», название основного принципа - «надлежащее исполнение обязательства», его ключевое содержание - «обязательства должны исполняться» и юридическая формула, согласно которой как ненадлежащее исполнение, так и неисполнение являются нарушением обязательства.

Главное значение при подтверждении приоритета остается за методами, благодаря которым юридические нормы об исполнении международных обязательств становятся частью национального права, имплементируются /10/. В этом случае говорят о способах реализации международных договорных обязательств.

Б.И. Осминин выделяет три таких способа /11/:

а) «материальная инкорпорация» - по правилам правовых систем держав, отнесенных автором к этой группе, требуется принятие законодательных или административных актов, воспроизводящих содержание международного договора; сам договор не действует во внутреннем праве. Страны «материальной инкорпорации» делятся на два вида: следующие Вестминстерской модели (заключение международных договоров отнесено к компетенции правительства, участия парламента не требуется - Великобритания, Канада, Австралия, Ирландия, Израиль) и придерживающиеся скандинавской традиции (правом заключать международные договоры наделено правительство или корона, что в исключительных случаях, установленных основным законом, происходит все-таки с предварительного одобрения парламента - Швеция, Дания, Норвегия);

б) «формальная (процедурная) инкорпорация» - международный договор включается в национальную правовую систему путем принятия страной специального законодательного (административного) акта, имеющего формальное значение. Например, закона или указа о ратификации международного договора. К таким странам ученый причисляет Германию, Австрию, Италию, Грецию, Финляндию, Японию;

в) «автоматическая интеграция» - государства этой группы признают международные договоры частью своего права без каких-либо формальностей, автоматически. В этом списке Б.И. Осмининым названы шестнадцать стран, включая Россию /12/.

Согласно п. 3 ст. 4 Конституции РК «международные договоры, ратифицированные Республикой, имеют приоритет перед ее законами и применяются непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание закона». Здесь подразумевается внутригосударственная ратификация - принятие парламентского акта (закона) о согласии республики на обязательность для нее международного договора /13/.

Расширительная (распространительная) трактовка данного правила сформулирована Конституционным советом РК: «Международные договоры, не предусматривавшие ратификации как условия вступления в силу, заключенные до принятия Конституции 1995 года, являются действующими и сохраняют приоритет перед законодательством Республики, если такой приоритет для этих международных договоров прямо предусмотрен законами Республики, регулирующими соответствующие сферы правоотношений» (см. п. 2 резолютивной части постановления Конституционного совета РК от 11.10.2000 г. № 18/2 «Об официальном толковании пункта 3 статьи 4 Конституции Республики Казахстан» /14/).

Интересная ситуация послужила в Казахстане поводом к такому толкованию в порядке конституционного надзора.

Местное общественное объединение «Феминистская лига» в августе 2000 года предъявило казахстанскому представительству Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) требование о взыскании компенсации нарушенных авторских прав в размере сто тридцать четыре миллиона тенге /15/ (около одного миллиона долларов США по курсу того периода). Фактическим основанием данного требования послужило размещение на сайте ПРООН /16/ без согласия и без указания имени автора, правообладателя и издательства электронной версии статей сборника «Отчет о положении женщин. Республика Казахстан. 1997. Report on the status of women. Republic of Kazakhstan». Данный факт подтверждался заключениями Института проблем информатики и управления Академии наук РК, Торгово-промышленной палаты РК, специализированной телекоммуникационной организации, переводческого бюро, постановлением нотариуса и т.д. Руководство ПРООН принесло письменные извинения пострадавшим лицам. Дальше извинений дело не пошло. В обоснование своей неподсудности нарушитель почему-то ссылался только на некое соглашение, заключенное между ООН и Правительством РК в 1992 году. «Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений» (ст. 65 ГПК РК /17/). Данное соглашение в Казахстане официально не публиковалось и не было ратифицировано, поэтому, как утверждал истец, оно не обладало приоритетом перед национальным законодательством. Текст соглашения ни ПРООН, ни Министерство иностранных дел РК, ни Министерство юстиции РК, активно подключившиеся к защите интересов представительства международной организации, так и не предоставили истцу для ознакомления. Определением от 27.10.2000 г. Алматинский городской суд отказал в принятии иска. На следующий день в газете «Казахстанская правда» было опубликовано упомянутое постановление Конституционного совета. Акты конституционного надзора «вступают в силу со дня их принятия» (п. 3 ст. 74 Конституции РК). Руководствуясь данным постановлением, коллегия по хозяйственным делам Верховного суда РК определением № 1к-612-00 от 13.12.2000 г. оставила определение Алматинского городского суда без изменения, а частную жалобу - без удовлетворения. Надзорное обжалование не имело судебной перспективы. Во избежание развития конфликта во внесудебной плоскости руководство ПРООН предприняло определенные меры по урегулированию требований потерпевшей стороны.

Вернемся к основной теме. Возникает вопрос: как понимать юридическую силу международного договора, заключенного от имени Республики Казахстан уполномоченным государственным органом, но не ратифицированного? В (международном) праве Казахстана множество подобных примеров. Исходя из логического толкования п. 3 ст. 4 Конституции, нератифицированные Казахстаном соглашения применяются (при условии официального опубликования), но приоритетом не обладают.

Отмеченные внутренние правила реализации международных договорных обязательств и практика их применения, учитывая классификацию, предложенную Б.И. Осмининым, позволяют причислить Казахстан к группе стран «формальной (процедурной) инкорпорации» с элементами «автоматической интеграции» - смешанная модель.

В правовой системе Казахстана при юридической оценке способов исполнения международных обязательств доминируют признаки «формальной интеграции» - по общему правилу обязательна ратификация наднационального акта для обеспечения его приоритета перед местными законами. В отдельных случаях - применительно к международным договорам, заключенным до 30.08.1995 г., а также если приоритет межгосударственных договоров перед казахстанскими законами не столь важен или не обязателен, исходя из предмета соглашения, - публичная власть использует модель «автоматической интеграции».

Тенденция «вживления» в национальную правовую систему международных норм и принципов очевидна. Если они не ратифицированы республикой и официально не опубликованы /18/, об их применении в качестве внутренних норм говорить не приходится. Имплементация допустима без ратификации. Например, комментируя правила ГК РК о купле-продаже, Е.Б. Осипов сообщает о фактическом соответствии некоторых норм положениям Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров /19/. Какого-либо приоритета здесь нет. Внедряемые в правовую систему международные нормы становятся неотъемлемой частью национального права и включаются во внутреннюю иерархию актов законодательства. Таким представляется системное толкование п. 3 и п. 4 ст. 4 Конституции.

 

 

Понятие «надлежащее исполнение обязательства» в международном праве

 

Предваряя комментарий генерального и наиболее востребованного обязательственного начала - принципа надлежащего исполнения («pacta sunt servanda»), закрепленного и в ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров /20/ (см. также ст. 272 ГК РК), А.Н. Талалаев пишет: «Этот принцип возник вместе с международным правом». Думается, данная отрасль сформировалась все-таки позже товарного оборота, в частности, натурального обмена продуктами труда. Совершение мены было бы невозможно в отсутствие уверенности сторон в должном взаимном исполнении. Основой должного являлся установленный порядок, подкрепленный в ту эпоху сакральными (религиозными) установлениями и обычаями - главными источниками древнейшего цивильного права. «Гражданский оборот, созданный на этой основе, породил обязательственное право» /21/.

Значит, исторически надлежащее исполнение могло быть воспринято международным правом только после оформления правового статуса государств на международной арене и возникновения нового направления юридических знаний, изучающего отношения между суверенными образованиями.

И.И. Лукашук обоснованно утверждает, что в древний период «право рассматривалось как действующее лишь внутри страны, в международных отношениях ему не отводилось места» /22/, «субъектами международных отношений были не государства, а их властители» /23/. «Обосновывая тезис о возникновении международного права одновременно с государством, ссылаются на то, что государства заключали договоры, направляли друг другу представителей, за которыми признавались некоторые привилегии, и т.п. Между тем договоры представляли собой личные обязательства (монархов) фараонов, императоров и др. Подтверждением тому могут служить договоры о династических браках, имевших важное политическое значение. Договоры скреплялись религиозными клятвами, а их обязательная сила опиралась на религиозную мораль» /24/. «Таким образом, утверждение относительно того, что международное право существовало в древнем мире, является главным образом результатом перенесения современных представлений в совершенно иные условия. Судят по форме, игнорируя суть явления» /25/.

Возникнув на основе первоисточников римского (частного) права, формула «Обязательства должны исполняться» стала со временем пониматься как стабильная, императивная (jus cogens) /26/ обычно-правовая норма международного (публичного) права, а затем была воспринята в качестве фундаментального начала данной отрасли. Первым международным документом, в котором появился рассматриваемый принцип, является Лондонский протокол европейских держав /27/. Сейчас формула надлежащего исполнения воспроизведена во многих международных актах. Например, в п. 2 ст. 2 Устава ООН (Сан-Франциско, 26.06.1945 г.) /28/, в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24.10.1970 г. /29/, в Венской конвенции о праве международных договоров /30/ и т.д.

В Венской конвенции о праве международных договоров принцип надлежащего исполнения прописан в ст. 26 следующим образом: «Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно исполняться». Буквально (на латинском языке) этот принцип воспроизведен и в названии той же статьи: «Статья 26. Pacta sunt servanda».

Повторим: его действие в современном международном праве в широком смысле распространяется на любые политические обязательства государств и других суверенных субъектов, т.е. не ограничивается надлежащим исполнением только международных договоров /31/.

Слово «обязателен» в комментируемой норме характеризует международное обязательство как непременное, безусловное, создающее юридические последствия для участвующей в нем стороны независимо от каких-либо посторонних обстоятельств. Это общее правило, из которого имеются исключения. Например, в случае коренного (существенного) изменения обстоятельств, существовавших при возникновении международного обязательства /32/, государство вправе от него отказаться (ст. 62 Венской конвенции о праве международных договоров). При недействительности или прекращении действия международного обязательства последнее утрачивает юридическую силу и перестает быть исполнимым (ст. 42 - ст. 72 Венской конвенции о праве международных договоров). Отмеченные исключения ограничивают сферу действия принципа надлежащего исполнения в политической сфере.

Добросовестность - категория общечеловеческая. Ее исходной лексической основой является словосочетание «добрая совесть», а близким по смыслу понятием - «добрые нравы» (с лат. «bona fides») /33/. Совесть - свойство психики человека, «чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми» /34/. Психическая деятельность в собственном значении не характерна для коллективных, «неодушевленных» субъектов гражданского права - государства, административно-территориальной единицы, юридического лица. Применительно к ним термин «добросовестность» и производные от него в силу традиции используются условно, в качестве юридической фикции /35/. Считается, что государство, как и прочие субъекты, должно вести себя по правилам «доброй совести». Адекватное толкование этого понятия возможно лишь с точки зрения общечеловеческих ценностей. И.С. Перетерский понимает добросовестность «как честность, отсутствие противоречия между тем, что человек думает и что он говорит, стремление выполнить каждое дело наилучшим образом» /36/.

Понятие надлежащего исполнения, закрепленное в ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров, не идеально, что с учетом тех или иных аспектов подтверждается в теории международного права /37/. Во-первых, в этом понятии фактически соединяются два принципа - стабильности (обязательности) исполнения и принцип надлежащего исполнения. К тому же, формулировка об обязательности исполнения договоров (обязательств) является тавтологичной. Во-вторых, смысловое содержание «надлежащего исполнения» шире «добросовестного исполнения», поскольку помимо честного стремления обязанного лица к надлежащему поведению, сохранению своей высокой (безупречной) репутации в оценке третьих лиц, охватывает также технические вопросы исполнения (кому, куда, как, когда, что), нарушение которых, несмотря ни на какое высокое стремление, будет нарушением обязательства.

Формула ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров отражена и в п. 1 ст. 20 Закона РК от 30.05.2005 г. «О международных договорах Республики Казахстан»: «Каждый действующий международный договор Республики Казахстан подлежит обязательному и добросовестному выполнению Республикой Казахстан». Следовательно, к этой норме закона допустимы те же критические замечания, что и к рассмотренной выше норме международного права.

По мнению Л. Оппенгейма, формула принципа надлежащего исполнения обязательства («Pacta sunt servanda») для международного права «вряд ли является наилучшей» /38/. Поскольку автор не мотивирует свое критическое отношение к данному принципу в контексте международного права, постараемся дать свое объяснение в дополнение к изложенным выше замечаниям, иными словами, постараемся «угадать» авторский замысел. Уместно следующее предположение. Цитируемое мнение Л. Оппенгейма публично выражено в русском издании его произведения в 1949 году. До последнего времени (конец XX в. - начало ХХI в.) считалось, что государство совершает свои международные обязательства абсолютно свободно - заключает, изменяет и прекращает договоры с другими суверенными субъектами исключительно по своему усмотрению, т.е. в одностороннем порядке. В период такого понимания международной правосубъектности, повторим, выполнена указанная работа Л. Оппенгейма.

Право державы принимать решения об участии в международных актах сомнений не вызывает. Доктрина изменения и расторжения международных обязательств ныне корректируется сообразно требованиям времени. И.И. Лукашук пишет: «В прошлом считалось, что государство свободно осуществлять свои международные обязательства, лишь руководствуясь принципом добросовестности. В результате оно свободно выбирало пути и средства реализации обязательств и, в частности, определяло, следует ли применять международный договор во внутренней правовой системе. В новых условиях эта проблема регулируется как международным правом (прежде всего Венской конвенцией о праве международных договоров), так и внутренним правом значительного числа государств. В данный момент юристы ставят под вопрос существовавший ранее порядок и придают происходящим переменам существенное значение» /39/.

Полагаем, отмеченные перемены глобального масштаба происходят вслед за нововведениями в частной сфере или, по крайней мере, параллельно с ними - в течение одного исторического периода. Гражданское право - наиболее динамичная отрасль. В ней немедленно отражаются любые значимые процессы общественной жизни. Подтверждая направляющую роль цивилистической теории и практики, здесь мы опять обращаемся к ее исходным положениям.

Например, Ф.И. Гавзе выделял следующие признаки свободы договора в «наиболее чистом виде»: договор - свободное соглашение воль; его объектом может быть любой предмет или действие; условия и форма заключения договора всецело определяются сторонами; он расторгается лишь в одностороннем порядке; согласованные между должником и кредитором последствия нарушения не подлежат исправлению судебными органами; за нарушение договора наступает только гражданская ответственность /40/. Таким образом, включение возможности одностороннего расторжения обязательства в понятие его абсолютной свободы давно известно гражданскому праву. Обоснованная Ф.И. Гавзе трактовка была существенно ограничена в советском гражданском законодательстве. Ни о какой «свободе воль» в условиях социалистического хозяйства (плановой экономики, монополии государства на средства и результаты производства, запрета на участие частных лиц во внешнеэкономической деятельности, в целом уголовной ответственности за предпринимательство и т.п.) не могло быть и речи. Начиная с ГК 1922 г., многочисленные ограничения договорной свободы становятся традиционными. Сейчас они объясняются двумя причинами. Во-первых, исторической преемственностью, неизжитым в отдельных гражданско-правовых нормах «советским наследием». Во-вторых, что характерно для любого капиталистического режима, острой необходимостью предупредить анархию на рынке товаров (работ, услуг), предотвратить попытки злоупотребления частной собственностью и свободой предпринимательства, неправомерное навязывание слабой стороне сделки интересов сильной стороны. Иными словами, свободу личной инициативы не следует абсолютизировать. «Речь должна идти … о пределах такой свободы» /41/.

Рассмотренные выше международные аспекты - это, пожалуй, единственное логически завершенное, проверенное временем, политически необходимое, продиктованное историческим развитием межгосударственных отношений исключение из частноправовой природы исполнения обязательства.

 

 

Литература

 

1. Ваттель Э.Д. Право народов, или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов (по изд. 1758 г.). М.: Государственное издательство юридической литературы, 1960. С. 344-352; Оппенгейм Л. Международное право. Т. I. Полутом 2. М.: Издательство иностранной литературы. 1949. С. 410; Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть. Учеб. для студентов юрид. фак. и вузов. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 121-123; Талалаев А.Н. Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. М.: Юридическая литература, 1997. С. 64-69; Захарова Н.В. Выполнение обязательств, вытекающих из международного договора. М., 1987; Тиунов О.И. Принцип соблюдения международных обязательств. М., 1979; Он же. Об особенностях нормы pacta sunt servanda в эпоху феодализма и в период перехода феодализма к капитализму. Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1980. № 3; Он же. Принцип добросовестного соблюдения международных обязательств и доктрина «rebus sic stantibus». Советский ежегодник международного права. 1978. М., 1980; Суворова В.Я. Реализация норм международного права. Екатеринбург, 1992. Осминин Б.И. Принятие и реализация государствами международных договорных обязательств. Монография. М.: Волтерс Клувер, 2006.

2. Ваттель Э.Д. Указ. соч. С. 345.

3. Так, для целей Венской конвенции о праве международных договоров «договор» означает международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме…» (пп. «а» п. 1 ст. 2). В юридической практике гражданско-правовые сделки совершаются преимущественно в письменной форме (см. пп. 1 и пп. 2 п. 1 ст. 152 ГК РК).

4. Талалаев А.Н. Право международных договоров. Общие вопросы. М., 1980. С. 96-99; Он же. Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. С. 11.

5. «Рецепция» (от лат. «receptio») - принятие, прием (см.: Словарь иностранных слов. Изд. 4-е, перераб. и доп. Под ред. И.В. Лехина, Ф.Н. Петрова. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1954. С. 610). В специальном (юридическом) значении «рецепция» означает заимствование римского права странами Западной Европы (Германией, Францией и т.д.) в процессе совершенствования национальных правовых систем.

6. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут, 1997. С. 21.

7. Обзор мнений по этому вопросу относительно оговорки «pacta sunt servanda» см. в кн.: Талалаев А.Н. Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. С. 64, 65.

8. Словарь международного права. Отв. ред. Б.М. Клименко. М.: Международные отношения, 1982. С. 146.

9. Примат (от лат. «primatus») - первенство, преимущественное значение, главенство (Словарь иностранных слов. Под ред. И.В. Лехина и проф. Ф.Н. Петрова. Изд. 4-е, перераб. и доп. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1954. С. 563).

10. Имплементация (от англ. «implement» - выполнять, осуществлять). В буквальном переводе это слово означает «осуществление, претворение в жизнь чего-либо». В теории международного права соответствующий термин трактуется широко - им обозначается не только осуществление международно-правовых норм, но и осуществление внутригосударственных норм в исполнение международно-правовых (см. Словарь международного права. Отв. ред. Б.М. Клименко. М.: Международные отношения, 1982. С. 56). См. также: Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. Киев, 1980.

11. Осминин Б.И. Принятие и реализация государствами международных договорных обязательств. Монография. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 3 и далее.

12. Осминин Б.И. Указ соч. С. 118 и далее.

13. См. также пп. 2 и пп. 13 ст. 1, ст. 11 - ст. 14 Закона РК от 30.05.2005 г. «О международных договорах» (Ведомости Парламента РК, 2005, № 10, ст. 35).

14. Казахстанская правда. 28.10.2000. № 274-275 (23287-23288).

15. См. пп. 6 п. 1 ст. 49 Закона РК от 10.06.1996 г. «Об авторском праве и смежных правах». Ведомости Парламента РК, 1996, № 8-9, ст. 237.

16. По электронному адресу: http://www.undp.uz/GID/rus/KAZAKHSTAN/bulletin1/bulletin.html.

17. Гражданский процессуальный кодекс РК, введенный в действие Законом РК от 13.07.1999 г. Ведомости Парламента РК, 1999, № 18, ст. 644.

18. Актуальным является вопрос об официальном источнике опубликования - казахстанском или иностранном. Некоторые принципы, являясь основой доктрины международного права, вообще не публикуются.

19. Гражданский кодекс Республики Казахстан (Особенная часть). Комментарий (постатейный). В двух книгах. Книга 1. Отв. ред. Ю.Г. Басин, М.К. Сулейменов. Алматы, 2006. С. 56.

20. Данное правило в той или иной редакции традиционно излагается в тексте сводов гражданского законодательства. См. в хронологическом порядке: ст. 111 ГК РСФСР 1922 г., ч. 3 ст. 33 Основ 1961 г., ч. 1 ст. 161 ГК КазССР, ч. 1 ст. 168 ГК РСФСР 1964 г., п. 2 ст. 157 Основ 1991 г., ст. 309 ГК РФ, ст. 272 ГК РК.

21. Гавзе Ф.И. Договор по Гражданскому кодексу. Еженедельник советской юстиции. 05.04.1923. № 13. С. 290.

22. Лукашук И.И. Право международной ответственности. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 23.

23. Там же. С. 25.

24. Там же. С. 27.

25. Там же. С. 26. Различные взгляды на историю международного права см. в кн.: Левин Д.Б. История международного права. М., 1962; Баскин Ю.Я., Фельдман Д.И. История международного права. М., 1990; Лукашук И.И. Возникновение и становление международного права. Вестник Киевского университета (серия «Международные отношения и международное право»). 1984. № 18; Поздняков Э.А. Внешнеполитическая деятельность и межгосударственные отношения. М., 1986.

26. Мнение об императивности принципа «pacta sunt servanda» широко распространено в доктрине международного права. С общей точкой зрения по этому вопросу не согласен, к примеру, Л.А. Алексидзе (Он же. Некоторые вопросы теории международного права: императивные нормы (jus cogens). Тбилиси, 1983. С. 323).

27. См.: Лондонская конференция. СПб., 1871.

28. Устав Организации Объединенных Наций и Статут Международного суда. Официальное издание ООН. Нью-Йорк, 1982. См. также: Устав Организации Объединенных Наций 1945 г. В кн.: Международное право в документах. Сост. Н.Т. Блатова. М., 1982. С. 196-228.

29. Текст декларации см. в кн.: Международное право в документах. Сост. Н.Т. Блатова. М., 1982. С. 4-12.

30. Талалаев А.Н. Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. М.: Юридическая литература, 1997. С. 64-68. В Казахстане данная конвенция действует на основании постановления Верховного совета РК от 31.03.1993 г. № 2059-XII «О присоединении Республики Казахстан к Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года». В своем комментарии (стр. 219) А.Н. Талалаев неверно определил дату присоединения Казахстана к конвенции. Правильная дата не 05.01.1994 г., а 31.03.1993 г.

31. Данное наблюдение Н.А. Талалаева является обоснованным (см.: Он же. Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. С. 65).

32. В том числе подразумевается обычная (основанная на обычае) международно-правовая норма rebus sic stantibus, которая в дореволюционной и ранней советской юридической литературе иногда называлась «оговорка изменившихся обстоятельств» (см., например: Котляровский С.А. К вопросу об оговорке rebus sic stantibus. Известия МИД. 1916. Кн. III-IV; Ладыженский А.М. Оговорка изменившихся обстоятельств (clausula rebus sic stantibus) в советском праве. Право и жизнь. 1925. Кн. 2-3). Обзор дореволюционных работ на эту тему см.: Тиунов О.И. Взгляды русских юристов на истоки обязательности международных договоров и основания действительности оговорки rebus sic stantibus. Государство, право, законность. Выпуск 3. Пермь, 1972. С. 173-187. В советской и современной отечественной юридической литературе эта оговорка именуется клаузулой неизменности обстоятельств.

33. О соотношении этих понятий см.: Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права. Вестник гражданского права. Пг., 1916, № 6.

34. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 наименований и фразеологических выражений. Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1998. С. 741.

35. Диденко А.Г. Фикции и презумпции в гражданском праве. В кн.: Он же. Избранное. (Постсоветский период). Алматы: Юридическая литература, 2004. С. 78-98.

36. Перетерский И.С. Толкование международных договоров. М., 1959. С. 152-155.

37. Корецкий В.М. К вопросу об исполнении обязательств (clausula rebus sic stantibus). Вестник советской юстиции. 1922. № 5-7.

38. Оппенгейм Л. Указ. соч. С. 410.

39. Лукашук И.И. Внутреннее право государства и соблюдение международного договора. Юрист-международник. 2004. № 3. С. 9.

40. Гавзе Ф.И. Договор по Гражданскому кодексу. Еженедельник советской юстиции. 05.04.1923. № 13. С. 291. См. дополнительно: Он же. Развитие социалистического гражданско-правового договора (1917-1934 гг.). Минск: Белорусский государственный университет им. В.И. Ленина, 1959.

41. Сулейменов М.К., Покровский Б.В., Худяков А.И., Жакенов В.А. Право и предпринимательство в Республике Казахстан. А.: Жетi Жаргы, 1994. С. 22. Автор цитируемого фрагмента М.К. Сулейменов.

Здесь должны быть комментарий