СООТНОШЕНИЕ СИСТЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И СИСТЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА:

ГРАНИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Установление соотношения системы гражданского права и системы гражданского законодательства невозможно без предварительного изучения общетеоретической проблемы соотношения системы права и системы законодательства. Точка зрения к.ю.н. Самарского государственного университета В. Рузановой.

Как справедливо подчеркивает А.В. Мицкевич, в современных условиях следует всемерно поддерживать разработку в отечественной правовой науке системного подхода и широких категорий, охватывающих не только структурную дифференциацию, интеграцию правовых норм, но и разнообразные иные характеристики правовых явлений. Такой категорией и служит понятие «правовая система». При этом указывается, что ни один их авторов, использующих это понятие, не отрицал и не отрицает самостоятельного места понятий «система права» и «система законодательства» как целостного единства действующих в данном обществе норм и актов, в коих они официально закрепляются /1/. Отметим, что в юридической литературе нередко встречаются высказывания, весьма точно отражающие суть исследуемого в настоящей статье явления. Так, Ю.С. Васильев и М.П. Евтеев, подводя некий итог своим изысканиям в этой сфере, пишут: «…если система отраслей права является первым «измерением» права, то система законодательства - это второе его «измерение» /2/.

Как известно, по проблеме системы советского права состоялись три научные дискуссии (1938-1940 гг., 1955-1958 гг. и 1982 г.),проведенные на страницах журнала «Советское государство и право», результаты которых на долгие годы определили «вектор» движения научной мысли в изучении системы советского, а затем и российского права и законодательства. Важно подчеркнуть, что таким образом ученые откликнулись на возникшие в тот период потребности определения научных основ проведения кодификационных работ. О.С. Иоффе в связи с этим писал, что непосредственным поводом к первой дискуссии послужило предстоящее тогда издание Гражданского кодекса СССР, который не был издан ввиду внесения в Советскую Конституцию в 1957 году изменений. Однако предстояло проведение новой кодификации гражданского законодательства (принятие гражданских кодексов на уровне союзных республик и основ как общесоюзного гражданско-правового кодификационного акта) и благодаря дискуссии цивилисты «подошли к выполнению этой ответственной задачи после широкого обмена мнениями относительно путей и способов ее решения» /3/.

В юридической литературе дан глубокий аналитический обзор как хода, так и итогов этих научных обсуждений /4/. Эти дискуссии позволили выявить основные направления и тенденции в развитии как системы в целом, так и ее отдельных элементов /5/.

Традиционно в литературе итоги дискуссий освещаются с позиции поиска критериев деления права на отрасли /6/. Вместе с тем обращалось внимание и на разработки, касающиеся соотношения системы права и системы законодательства /7/.

С нашей точки зрения ценность достигнутого в ходе указанных дискуссий для науки определяется не только собственно видимыми доктринальными результатами, но и заложенным в них мощным потенциалом, который предопределил направление изучения российской системы права на будущее время.

В 2002 г. в журнале «Правоведение» была развернута четвертая дискуссия о системе права /8/. Обосновывая необходимость ее проведения,  Е.Б. Хохлов писал: «Господствующая концепция системы права представлена в многочисленных научных исследованиях. Тем не менее, сформулированная в своих основах в тридцатые годы прошлого века, она явно не отвечает современным потребностям» /9/. Между тем участники этого научного обсуждения неоднократно отмечали значимость ранее сделанных доктринальных выводов /10/.

Важно отметить, что в ходе названного научного обсуждения ряд ученых, в частности, М.И. Байтин и Д.Е. Петров, дали обстоятельный анализ разработок предыдущих дискуссий именно с позиции отражения в них соотношения системы права и системы законодательства /11/. Как справедливо констатируют авторы, проблема соотношения системы права с системой законодательства вообще и отрасли права с отраслью законодательства в частности стала предметом обсуждения только в ходе второй дискуссии о системе права, поскольку во второй половине 50-х годов ХХ столетия были созданы соответствующие предпосылки: накопилось значительное количество межотраслевых нормативных актов, и стал очевидным факт несовпадения этих систем, а порой и их несоответствия /12/.

Если посмотреть на итоги дискуссий с точки зрения соотношения системы права и системы законодательства, то можно увидеть множество доктринальных «находок», глубокий смысл которых и сегодня до конца не раскрыт. Поэтому в настоящее время недостаточно ограничиваться традиционной характеристикой итогов дискуссий, т.е. с позиции определения критериев деления права на отрасли.

С.В. Поленина, выступая на круглом столе «Современное состояние российского законодательства и его систематизация», проведенном журналом «Советское государство и право» в 1999 году, дала обстоятельную характеристику состояния научных исследований в области системы и системы законодательства, верно констатировав, что ряд выдвинутых «юридической наукой гипотез получили подтверждение практикой и приобрели почти аксиоматический характер, а другие остались дискуссионными» /13/.Следует отметить, что в литературе ставится несколько принципиальных вопросов, ответы на которые, с одной стороны, как бы предваряют изучение собственно соотношения систем права и законодательства, а с другой - служат в качестве методологической основы исследования. Прежде всего речь идет об определении самих сравниваемых явлений и о критериях такого соотношения. В связи со сказанным необходимо выяснить, в каком качестве система права и система законодательства должны подлежать сравнению: как явления правовой действительности или как правовые категории? Представляется, что каждый из указанных вариантов сопоставления имеет право на существование, однако с нашей точки зрения не совсем корректно проводить сравнение явления правовой действительности с правовой категорией как таковой. Так, общеизвестной является впервые высказанная В.К. Райхером и поддержанная рядом ученых мысль о том, что система права - это научная конструкция /14/. Мицкевич А.В., например, вслед за В.К. Райхером рассматривает понятие «система права» как научную категорию (доктринальный вывод юридической науки), которой должны следовать законотворческая практика и система законодательства /15/. Нередко эта система характеризуется как доктринальная юридико-логическая модель (конструкция), (модель правового регулирования) /16/. Однако следует подчеркнуть, что на систему права как на «научное основание для систематики права, для классификации, логической обработки и размещения правового материала в строго определенном порядке» в свое время указывали Д.А. Керимов и В.М. Чхиквадзе /17/. Кроме того, еще в 1957 году С.С. Алексеев признал необходимость познания системы права научной задачей /18/.

Мы считаем, что в виде «доктринального вывода юридической науки» может существовать и система законодательства. Вопрос состоит в том, выступает ли система права в качестве явления реальной действительности. Если система права - это только научная (доктринальная) категория, а не явление реальной действительности как законодательство, то их сравнение невозможно в принципе. В то же время каждое явление действительности в процессе познания может быть выражено (определено) через правовую категорию, которая, в свою очередь, является инструментом познания. Любое исследование соотношения категорий, как справедливо подчеркивает Л.Б. Тиунова, предполагает, во-первых, выявление возможных критериев такого соотношения (критериев соотносимости) и, во-вторых, определение взаимосвязей соотносимых понятий по избранным критериям /19/.

Важно видеть, что сам по себе вопрос о соотношении названных систем возникает только в случае, если они отличаются друг от друга. В этом направлении юридическая наука проделала долгий путь: от идеи о том, что не должно быть различия между отраслями права и соответствующими кодексами, между системой права и системой законодательства, до признания факта «нетождественности» системы права и системы законодательства, который сегодня является неоспоримым /20/.

В целях определения границ и параметров предмета исследования считаем необходимым предварительно сделать следующие пояснения. Проблема соотношения системы права и системы законодательства является актуальной именно для континентальной системы права (прежде всегопандектной), и выступает частью более широкого вопроса - о соотношении системы права и его форм (источников), поскольку право существует и в иных формах (например, в форме прецедента). Следует также оговориться, что в данном случае мы используем понятие законодательства в широком значении (как совокупность законов и иных нормативных правовых актов).

В доктрине дискутируется ряд принципиальных вопросов: об объективном или субъективном характере этих систем; их первичности или соответственно вторичности. Важно видеть взаимосвязь названных вопросов с точки зрения влияния ответов на них на взгляд того или ученого касательно принципов взаимодействия системы права и системы законодательства. Так, нередко проблема первичности или вторичности данных явлений решается в зависимости от установления их объективного или субъективного характера.

Как верно отмечал О.С. Иоффе, системы бывают двух видов: складывающиеся объективно (собственно системы) и сознательно создаваемые человеком (система как результат систематизации) /21/. Все имеющие место в литературе точки зрения относительно объективного или субъективного характера системы права и системы законодательства можно в укрупненном виде разделить на четыре основные позиции.

Первая позиция состоит в признании объективности системы права и субъективности системы законодательства («объективная» теория возникновения и существования системы права). Как отмечает С.В. Поленина, подавляющее большинство исследователей разделяют точку зрения, согласно которой система права носит объективный характер и в силу этого ее развитие обусловливает соответствующую трансформацию системы законодательства, создаваемой законодателем /22/. В свою очередь, О.С. Иоффе делает следующее умозаключение: «Но так как юридические нормы устанавливаются государством и зависят от его воли - это создает впечатление, будто не только система законодательства, но и система права относится ко второму виду систем, а тем самым исключаются сколько-нибудь существенные различия между ними» /23/. Приведем также ставшими хрестоматийными рассуждения О.С. Иоффе относительности сущности объективности системы права. По его мнению, не следует смешивать волевое происхождение того или иного явления и его объективные качества. «Без воли государства, - пишет автор, - не могли бы появиться ни юридические нормы, ни выражающие их статьи закона. Но установленная юридическая норма тяготеет только к строго определенному месту в системе права … и изменить это место, не изменив содержания нормы, не в силах даже законодатель. Напротив, выражающую данную норму статью закона можно расположить … в разных подразделениях системы законодательства, и выбор конкретного из таких подразделений целиком зависит от усмотрения законодателя. Именно это и имеют в виду, когда относят систему права к объективным, а систему законодательства к сознательно построенным системам» /24/. В отличие от системы права система законодательства, как подчеркивают сторонники изложенного подхода, есть результат чисто рациональной деятельности, которая осуществляется по заранее намеченной схеме (плану) /25/.

В литературе имеется множество и иных обоснований объективности системы права. Например, М.А. Капустина, рассматривая систему норм права в качестве юридико-логической конструкции, объективный характер этой системы видит в ее концептуальной (научной) обоснованности /26/. Однако такой подход противоречит самому смыслу объективности существования того или иного (в нашем случае - правового) явления. То или иное явление потому объективно, что его существование не зависит от субъективных фактов, в том числе и от концептуального обоснования его научными представлениями, поскольку концептуальное обоснование как научная деятельность является классическим проявлением субъективности.

В рамках данного направления можно выделить трактовку системы законодательства как объективно-субъективного явления. Наряду с характеристикой системы законодательства как явления субъективного порядка, но связанного с системой права, рассматриваемой как объективное явление, в литературе имеют место и утверждения о том, что и система законодательства отражает или должна отражать объективные свойства системы права. Более того, иногда система законодательства прямо характеризуется как объективно-субъективное явление. При этом отмечается, что субъективный фактор в образовании системы законодательства преобладает в отличие от системы права, где решающим является фактор объективный /27/. Существенным своеобразием отличается позиция С.С. Алексеева. Будучи сторонником «объективной» теории возникновения и существования системы права, он одновременно признает и объективный характер системы законодательства (поскольку в ней выражается реально существующая структура права) со свойственными ей субъективными элементами /28/.

Вторая позиция заключается в признании субъективного характера системы права («субъективная» теория возникновения и существования системы права). Взгляды о создании системы права по воле людей и о влиянии кодификации на развитие правовой системы были в наиболее ясной форме высказаны С.М. Корнеевым. «Правовая система, - писал он, - создается по воле людей», а поэтому созданием того или иного кодекса тем самым предопределяется самостоятельное существование соответствующей отрасли права /29/. Сторонник данного взгляда А.В. Мицкевич, пишет, что в советской теории права под влиянием не всегда правильного понятого признака «объективности» системы права упорно пытались принизить систему законодательства и представить ее как нечто «субъективное», отдающее «произволом законодателя» /30/.

Смысл третьей теории («объективно-субъективной» теории), выдвинутой В.К. Райхером, состоит в признании того, что система права - это двустороннее единство субъективного и объективного моментов. Данный вывод названным автором был сделан на основе критики односторонности подхода, допущенного, по его мнению, представителями как «объективной», так и «субъективной» теорий возникновения и существования системы права /31/.

Особое место занимает мнение Р.З. Лившица, высказанное им в ходе третьей дискуссии, о том, что объективна лишь система законодательства, применительно к которой наукой должна строиться система права (теория «объективности» законодательства). Он считал необходимым выделять лишь отрасли законодательства /32/.

Относительно понимания объективности и субъективности рассматриваемых систем нам представляется более убедительной позиция О.С. Иоффе, поскольку она не только объясняет суть этих явлений, но и содержит в себе потенциал для продолжения доктринальных поисков в данном направлении. Мы также соглашаемся с высказыванием А.Ф. Шебанова о том, что структура системы отраслей законодательства в конечном счете также обусловлена объективными условиями общественного развития, но они влияют на систему законодательства, опосредуясь целым рядом промежуточных факторов, в результате чего воля законодателя получает чрезвычайно большое значение /33/. Обе системы являются объективными в смысле их обусловленности потребностями общественного развития, но на каждую из них оказывает влияние субъективный фактор - воля законодателя, который может изменять не только форму (систему законодательства), но и содержание правового регулирования (и тем самым влиять на систему права). Вместе с тем мы признаем, что степень и способы такого влияния на каждую из названных систем неодинаковы.

В методологическом плане можно выделить три основных направления в изучении соотношения системы права и системы законодательства, условно называемых нами субординационным, координационным и автономным.

Субординационный подход заключается в постановке и решении вопроса о том, что является первичным, система права или система законодательства? При этом наличие субординационных связей между названными системами презюмируется. Второе направление базируется на признании одноуровневости этих систем, т.е. на факте состояния их в координационной связи. Первые два подхода объединяет применение общих методологических посылок: связь системы права и системы законодательства рассматривается как связь двух динамичных систем, соотносимых через категории «отрасль» и (или) «институт». Представители же автономного направления исходят из связи иного рода: это, по сути, связь между двучленной системой (системой права), состоящей из двух отраслей права (публичного и частного права) и многочленной системой (системой законодательства).

Объединяющим же началом всех приведенных выше научных направлений является то, что здесь анализ проводится через призму соотношения права и законодательства как формы и содержания. Классической иллюстрацией указанного методологического приема являются, например, высказывания А.Ф. Шебанова о том, что система права - это внутренняя форма права, формы выражения нормативной государственной воли - это внешняя форма права. Их нельзя противопоставлять друг другу и отрывать одну от другой. При этом система права выступает определяющей стороной в отношении внешней формы /34/. Автор подчеркивает, что ошибочно считать законодательство лишь простой оболочкой правового содержания. Диалектика их соотношения, по его мнению, заключается в том, что законодательство выступает формой самого существования правовых норм, средством их организации, придания им определенности, объективности /35/. При этом независимо от взглядов подавляющим большинством ученых признается та или иная степень самостоятельности каждой из указанных систем. Так, С.В. Поленина, являющаяся сторонницей объективной теории и первичности системы права, пишет: «Законодательство как внешняя форма права, имеющая несомненную связь с его содержанием, а через него опосредованно - и с внутренней формой, вместе с тем может рассматриваться и как относительно самостоятельное правовое явление» /36/.

В многочисленных трудах представителей первого (субординационного) подхода, посвященных этой проблематике, преобладающей является точка зрения о первичности системы права. Обоснование данного утверждения ведется с различных методологических позиций. Так, первичность системы права по отношению к системе законодательства нередко связывается с фактом объективности первой и субъективности второй. В рамках субординационного направления следует выделить и противоположный взгляд, состоящий в признании первичности системы законодательства. По существу, указанной точки зрения придерживаются сторонники «субъективной» теории права и (или) «объективности» законодательства.

Координационный подход к изучению системы права и системы законодательства, как отмечалось, базируется на признании одноуровневости этих систем. Так, А.В. Кузьменко пишет: «…с точки зрения системной методологии поиск первичного и вторичного, главного и второстепенного в конфигурации … трех систем - права, законодательства и общественных отношений - лишено научного смысла. Как одноуровневые системы они имеют связи координационные, а не субординационные» /37/.

Позиция представителей автономного направления базируется на известной идее восстановления системы частного права, высказанной, в частности, М.И. Брагинским, утверждающим, что самые разнообразные тенденции «подтверждают стремление к слиянию земельного, семейного и трудового права с правом гражданским и восстановлению единого частного (гражданского) права» /38/. Сторонник данного взгляда В.Ф. Попондопуло предлагает свой методологический подход к исследованию вопросов системы права и системы законодательства: оно должно осуществляться не только с точки зрения технической группировки норм права и нормативных актов, что само по себе тоже важно, а с самых широких позиций - с определения природы различных типов социальной деятельности и опосредующих их отношений, установления внутренних (определяющих) и внешних (определяемых) правовых форм, которые опосредуют эти отношения, выявления соответствующих систем (систем внутренних и внешних правовых форм) /39/.Он подразделяет право на две отрасли права (публичное и частное право), характеризуемые своими предметами и методами их регулирования. «Всякие иные подразделения, - пишет автор, - как то: гражданское, административное, трудовое, страховое и т.п., по существу представляют собой подразделения не права, а его внешней формы, т.е. нормативных актов (законодательства), сочетающих в себе нормы частного и публичного права в целях регулирования реальных общественных отношений, складывающихся в определенных сферах общества: экономике, управлении, труде, страховании и т.п.» /40/. Такое слияние отраслей права, по мнению Л.Ю. Михеевой, не означает слияния отраслей законодательства (гражданского, семейного и т.д.), которые по-прежнему имеют право на существование и призваны обеспечить специфику правового регулирования тех или иных отношений /41/. Критики изложенной точки зрения, в частности, О.А. Парягина, отмечают, что такое подразделение права (на частное и публичное) имеет первостепенное значение для определения типа, методологии правового регулирования общественных отношений, но не отвечает практическим потребностям обособления также менее крупных общностей правовых норм в системе права /42/.

Мы поддерживаем мнение сторонников координационного подхода, свидетельствующего о «равноправии» системы права и системы законодательства, поскольку именно такой взгляд, с одной стороны, позволяет глубже раскрыть природу связи этих систем как содержания и формы (в таком качестве они не могут существовать друг без друга), а с другой - подтверждает высокую степень самостоятельности каждой из систем (они имеют собственные структуры).

Важное значение для выявления соотношения системы права и системы законодательства имеет рассмотрение вопроса о взаимодействии отраслей (институтов) права и отраслей (иных подразделений) законодательства. Сопоставление данных системы в аспекте «содержание - форма» в принципе хорошо «работает» применительно к традиционным отраслям права. Касательно же комплексных правовых образований его определение в значительной мере осложнено. В доктрине в связи с этим возникло два принципиальных вопроса: 1) являются ли комплексные правовые образования элементами системы права и (или) законодательства; 2) и если они относятся к системе права, то какое место в ней занимают.

По существу, подавляющее большинство ученых признает наличие комплексных правовых образований, дискуссия же в основном разворачивается по вопросу о возможности (или невозможности) признания их отраслями права. Толчком для разработки теории комплексных отраслей права послужила констатация в ходе второй дискуссии все чаще встречающего факта объединения законодателем в одном акте разнородных норм, подчиненного задаче регулирования взаимосвязанных между собой разнородных отношений. Первоначально выдвинутая В.К. Райхером /43/ эта идея стала предметом активного обсуждения (споры не затихают и сегодня)  и сразу же возник вопрос о месте данных отраслей в структуре (системе права). По мнению Ю.К. Толстого, комплексная отрасль права не занимает никакого места в системе права, поскольку она не имеет единого предмета, своего метода и состоит из норм основных отраслей /44/. Теория комплексных отраслей права не получила широкой поддержки и подавляющее большинство авторов встало на позицию, согласно которой комплексным может быть только законодательство, но не право /45/. В доктрине существует и иные суждения, как допускающие возможность образования комплексов не только в системе законодательства, но и права /46/, так и отрицающие существование не только «комплексных отраслей» права, но и «комплексных отраслей» законодательства /47/.

В литературе получил распространение взгляд на комплексные образования как межотраслевые институты, представляющие собой интегрированные вторичные образования в праве. Так, базируясь на идее Л.И. Дембо /48/ о том, что непосредственная связь системы законодательства с системой права устанавливается через правовые институты (минуя отрасли), и на «теории удвоения структуры права», разработанной С.С. Алексеевым /49/,
М.И. Байтин и Д.Е. Петров сделали обоснованный вывод о том, что комплексные институты нельзя исключать из системы права. При этом они справедливо подчеркивают, что «что именно взаимосвязь юридических норм, образующих этот институт, обеспечивает возможность и необходимость их единого выражения в системе законодательства» /50/.

Мы склонны рассматривать системы права и законодательства в качестве «полимерных» структур. Причем «полимерность» системы законодательства более многообразна по сравнению с правом. Законодательство как форма использует собственные способы выражения своего содержания (права). В литературе распространен взгляд на законодательство как на явление, имеющее вертикальную и горизонтальную (или вертикальную, горизонтальную и федеративную) структуры. При этом, как правило, под вертикальной структурой понимается иерархическая структура, под горизонтальной - отраслевая, а под федеративной - структура, обусловленная федеративным устройством нашего государства. Иногда к вертикальной структуре в качестве ее разновидности относят и федеративную структуру.

В ракурсе изучаемого соотношения отметим, что именно отраслевая структура законодательства в целом ориентирована на структуру права, однако имеются существенные различия между отраслями законодательства, адекватными отраслям права, и комплексными отраслями законодательства: последние закрепляют вторичные образования в праве.

В самом общем виде иерархию нормативных актов можно обозначить как определенную их соподчиненность. Мы считаем единственным критерием иерархического строения законодательства - юридической силу нормативных правовых актов (понимаемую широко). Один из последовательных сторонников широкого подхода к пониманию юридической силы нормативных актов Г.А. Василевич подчеркивает, что на юридическую силу актов влияет не один, а определенная совокупность факторов, которые следует учитывать при решении вопроса о приоритете нормативных актов, в том числе находящихся на одной и той же ступени вертикальной иерархии /51/. Мы присоединяемся к высказанной в литературе позиции о существовании двух видов иерархии нормативных правовых актов: вертикальной (соотношение нормативных правовых актов правотворческих органов различного уровня) и горизонтальной (соотношение одноуровневых нормативных правовых актов) /52/. Но при любом виде иерархии ее смысл как родового понятия остается единым, поскольку иерархия выражает не простое соотношение указанных актов, а их соподчиненность. Как справедливо отмечается в литературе, влияние структуры права на иерархическую структуру законодательства (в отличие от отраслевой) проявляется лишь опосредованно, при взаимодействии иерархической и отраслевой структур законодательства /53/.

Таким образом, система права как его внутреннее строение и система законодательства как строение его форм являются одноуровневыми тесно связанными между собой и одновременно обладающими относительной самостоятельностью системами. Данный общетеоретический вывод находит свое яркое подтверждение применительно к гражданско-правовой сфере. Структура гражданского законодательства как отраслевое законодательство в целом ориентирована на структуру гражданского права. Однако гражданское законодательство как системное образование имеет собственные принципы построения и закономерности функционирования, проявляющиеся, прежде всего, в легальном закреплении приоритета Гражданского кодекса РФ. Данный приоритет является выражением юридической силы ГК РФ, позволяющей этому нормативному правовому акту занять в системе горизонтальной иерархии (иерархии гражданско-правовых федеральных законов) место между федеральными конституционными и текущими (некодифицированными) федеральными законами. Изложенная позиция в целом идет в русле традиции, заложенной еще в советское время. Как известно, доктрина «головной роли» кодификационного акта (Основ законодательства, кодекса) была разработана и последовательно обоснована советскими учеными. Смысл этой доктрины заключался в определении места отраслевого кодификационного акта в системе иных законов. В литературных источниках названного периода подчеркивалась мысль о том, что кодификационный акт закрепляет принципы отрасли права, имеет максимально широкую для данной отрасли законодательства сферу действия, включает в себя нормы общего характера /54/. Именно данный вывод является теоретическим обоснованием особого положения отраслевого кодификационного акта среди других законов. Поэтому тот аргумент, что поскольку ГК РФ не относится к категории федеральных конституционных законов, и по этой причине не может обладать более высокой юридической силой по сравнению с другими федеральными законами, представляется недостаточно убедительным. Современный ГК РФ обладает всеми классическими признаками отраслевого кодификационного акта, возглавляющего соответствующую отрасль законодательства, что позволяет ему занять приоритетное положение по отношению к другим актам гражданского законодательства независимо от признания его конституционным законом. Такой подход направлен на обеспечение системности гражданского законодательства, что, в свою очередь, является необходимым условием эффективного функционирования всей гражданско-правовой законодательной системы.

Литература

1. Мицкевич А.В. Системы права и система законодательства: развитие научных представлений и законотворчества. Проблемы современного гражданского права. Сборник статей. Отв. ред. В.Н. Литовкин, В.А. Рахмилович. М.: Городец. 2000. С. 22.

2. Васильев Ю.С., Евтеев М.П. Кодификация и систематизация законодательства // Советское государство и право. 1971. № 9. С. 16.

3. Иоффе О.С. Развитие цивилистической мысли в СССР (часть 1). Ленинград: Издательство Ленинградского университета. 1975. С. 69.

4. Иоффе О.С. Указ.соч. С. 57-108; Венедиктов А.В. О системе Гражданского кодекса СССР. Советское государство и право. 1954. № 2. С. 29-31; Дембо Л.И. О принципах построения системы права. Советское государство и право. 1956. № 8. С. 88-98.

5. Развитие советского гражданского права на современном этапе. Отв. ред. В.П. Мозолин. М.: Наука. 1986. С. 40.

6. Развитие советского гражданского права на современном этапе. 1986. С.41.

7. Система советского законодательства. Под ред. И.С. Самощенко. М.: Юридическая литература. 1980. С. 35-39.

8. Хохлов Е.Б. Введение в дискуссию. Правоведение. 2002. № 3. С. 29-31; Разуваев Н.В. Правовая система и критерии отраслевой дифференциации права. Правоведение. 2002. № 3. С. 31-55; Попондопуло В.Ф. Система общественных отношений и их правовые формы (к вопросу о системе права). Правоведение. 2002. № 4. С. 78-101; Киримова Е.А. О системообразующих критериях современного российского права. Правоведение. 2002. № 5. С. 151-165; Сорокин В.В. К понятию правовой системы. Правоведение. 2003. № 2. С. 4-14; Кузьменко А.В. «Системный взгляд» на систему права. Правоведение. 2003. № 3. С. 4-11; Гущина Н.А. Система права и система законодательства: соотношение и некоторые перспективы развития. Правоведение. 2003. № 5. С. 198-204; Мальцев В.А. Право как нормативно-деятельная система развития. Правоведение. 2003. № 2. С. 14-27; Байтин М. И., Петров Д.Е. Соотношение отрасли права и отрасли законодательства. Правоведение. 2004. № 4. С. 29-40; Парягина О.А. Проблемы структурирования права в аспекте его социализации. Правоведение. 2004. № 6. С. 177-189 и др.

9. Хохлов Е.Б. Указ.соч. С. 29.

10. Попондопуло В.Ф. Система общественных отношений и их правовые формы (к вопросу о системе права). Правоведение. 2002. № 4. С. 78.

11. Байтин М.И., Петров Д.Е. Соотношение отрасли права и отрасли законодательства. Правоведение. 2004. № 4. С. 29-40.

12. Там же.

13. Современное состояние российского законодательства и его систематизация. Материалы круглого стола. Государство и право. 1999. № 2. С. 23-24.

14. Райхер В.К. О системе права. Правоведение. 1975. № 3. С. 65-70. Критику позиции В.К. Райхера см.: Иоффе О.С. Система права и хозяйственное законодательство. Вопросы совершенствования хозяйственного законодательства. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 68. С. 5-17.

15. Мицкевич А.В. Указ.соч. С. 35.

16. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства: Учебник для юридических вузов и факультетов. М., 1999. С. 442; Кузьменко А.В. Указ.соч. С. 8; Капустина М.А. Система норм права и система законодательства: соотношение и взаимосвязь. Систематизация законодательства в России: история и современность (к 175-летию издания Свода законов Российской империи). Материалы «круглого стола». (Институт государства и права РАН, Москва, 18-19 января 2008 г.). Отв. ред. С.В. Кодан. Москва - Екатеринбург - Н. Новгород, 2008. С. 48.

17. Чхиквадзе В.М., Керимов Д.А. Роль советской правовой науки в совершенствовании законодательства. Вопросы кодификации. Сборник научных статей. М.: Госюриздат. 1957. С. 15: Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. М.: Госюриздат. 1962. С. 59.

18. Алексеев С.С. О системе Основ гражданского законодательства СССР и республиканских гражданских кодексов. Вопросы кодификации советского законодательства. Сборник статей. Свердловск. 1957. С. 108.

19. Тиунова Л.Б. О понятии правовой системы. Правоведение. 1985. № 1. С. 27.

20. Генкин Д.М. К вопросу о системе советского социалистического права. Советское государство и право. 1956. № 9. С. 91.

21. Систематизация хозяйственного законодательства. Отв. редактор С.Н. Братусь. М.: Юридическая литература. 1971. С.49.

22. Поленина С.В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России. Государство и право. 1999. № 9. С. 5.

23. Систематизация хозяйственного законодательства. Отв. редактор С.Н. Братусь. М.: Юридическая литература. 1971. С. 49 (автор гл. 11 О.С. Иоффе).

24. Систематизация хозяйственного законодательства. С. 49-50. Аналогичные высказывания см.: Иоффе О.С. Система права и хозяйственное законодательство. Вопросы совершенствования хозяйственного законодательства. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 68. С. 17.

25. Теоретические вопросы систематизации советского законодательства. Под ред. С.Н. Братуся и И.С. Самощенко. М.: Госюриздат. 1962. С. 237.

26. Капустина М.А. Указ.соч. С. 48

27. Система советского законодательства. С. 38-39.

28. Алексеев С.С. Структура советского права. М.: Юридическая литература. 1975. С. 63-64.

29. Корнеев С.М. Вопросы построения системы советского права. Правоведение. 1963. № 1. С 14-25.

30. Мицкевич А.В. Указ.соч. С. 36. См. также: Мицкевич А.В. Соотношение системы советского права с системой советского законодательства. Ученые записки ВНИИСЗ. Выпуск 11. М. 1967. С. 3-24.

31. Райхер В.К. Указ.соч. С. 70.

32. Лившиц Р.З. Отрасль права - отрасль законодательства. Советское государство и право. 1984. № 2. С. 27.

33. Шебанов А.Ф. Система отраслей законодательства: основания построения. Правоведение. 1976. № 4. С. 18.

34. Шебанов А.Ф. Форма советского права. М.: Юридическая литература. 1968. С. 23, 24, 27, 29 и сл. Автор обращает внимание на условность применения терминов «внутренняя» и «внешняя» формы права. В связи с этим он отмечает, что вопрос о внутренней и внешней формах права был поставлен Б.В. Шейндлиным, Д.А. Керимовым, О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородским и другими авторами, что явилось шагом вперед, но, к сожалению, они не указали на условность данных терминов и не определили, от каких факторов зависит та и другая (см.: указ.соч. С. 24, 29). См., например: Алексеев С.С. Структура советского права. С. 58-60. Так, говоря о соотношении системы отрасли права и системы законодательства этой отрасли; С.С. Алексеев пишет, что первичность структуры самой отрасли права обусловлена, во-первых, соотношением между правом, с одной стороны, и источниками права и правовыми взглядами, с другой и, во-вторых, объективным характером (она не зависит от того, в каком порядке расположил правовой материал законодатель в нормативных актах (см.: Алексеев С.С. О системе Основ гражданского законодательства СССР и республиканских гражданских.С. 108).

35. Шебанов А.Ф. Система законодательства как научная основа кодификации. Советское государство и право. 1971. № 12. С. 31; он же. Система отраслей законодательства: основания построения. Правоведение. 1976. № 4. С. 16.

36. Поленина С.В. Теоретические проблемы системы советского законодательства. М.: Издательство «Наука». 1979. С. 5-6.

37. Кузьменко А.В. Указ.соч. С. 4-11.

38. Брагинский М.И. О месте гражданского права в системе «право публичное - право частное» // Проблемы современного гражданского права. М., 2000. С. 75-76.

39. Попондопуло В.Ф. Система общественных отношений и их правовые формы (к вопросу о системе права). Правоведение. 2002. № 4. С. 78-101.

40. Попондопуло В.Ф. Указ.соч. С. 85. При этом автор не отрицает, что отрасли права делятся на подотрасли, которые сами состоят из юридических институтов, субинститутов и норм права. Вместе с тем он предлагает собственные критерии их выделения. Например, в частном праве он вычленяет подотрасли: в зависимости от особенностей содержания регулируемых отношений - вещное, обязательственное, семейное, наследственное; в зависимости от объекта отношений - земельное, жилищное, трудовое право и др.; в зависимости от субъекта - предпринимательское, международное частное право и др.

41. См.: Михеева Л.Ю. Опека и попечительство: Теория и практика. Под ред. Р.П. Мананковой. М.: ВолтерсКлувер, 2004. С. 253.

42. Парягина О.А. Указ.соч. С. 180.

43. Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования. М.: изд-во АН СССР. С. 189.

44. Толстой Ю.К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства. Правоведение, 1957. № 1. С. 45.

45. Поленина С.В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России. Государство и право. 1999. № 9. С. 7-8; Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. М.: Госюриздат. 1962. С. 60; Байтин М. И., Петров Д.Е. Указ.соч. С. 33-35.

46. Хабриева Т.Я. Миграционное право как структурное образование российского права. Журнал российского права. 2007. № 11. С. 9-10.

47. Красавчиков О.А. Система права и система законодательства // Правоведение, 1975, № 2. С. 69-70.

48. См.; Дембо Л.И. Указ.соч. С. 93-95.

49. См.: Алексеев С.С. Структура советского права. С. 28-30.

50. Байтин М.И., Петров Д.Е. Указ.соч. С. 36,37.

51. Василевич Г.А. Источники белорусского права: принципы, нормативные акты, обычаи, прецеденты, доктрина. - Мн.: Тесей, 2005. С. 88.

52. Василевич Г.А. Указ.соч. С.87- 88.

53. Поленина С.В. Система советского законодательства (К методологии исследования). Советское государство и право. 1975. № 11. С.19.

54. Система советского законодательства. С. 29; Поленина С.В. Теоретические проблемы системы советского законодательства. М., 1979. С. 43; она же: Основы гражданского законодательства и гражданские кодексы. М., 1968. С. 46.

Читайте также

На учениях ОДКБ ликвидирована условная вспышка особо опасной инфекции

18:38, 05 октября 2022

Главный гараж страны: считаем деньги, открываем тайны

12:27, 24 сентября 2022

Исповедь боевика: как начать жизнь с чистого листа

18:33, 09 сентября 2022