#Все о теннисе
Некоторые размышления на тему возникновения немецкого административного права /Йенс Деппе/
Zakon.kz
Йенс Деппе, эксперт по планированию проектов в области правовой и судебной реформы. Отдел по эффективному управлению и правам человека. Deutsche Gesellschaft fuer Internationale Zusammenarbeit (GIZ), Германия
Тема развития административного права часто вызывает в Германии ассоциации с профессорами XIX века, опубликовавшими первые систематические учебники по этому вопросу (Лоренц фон Штейн, Отто Майер и др.) /1/. Кроме того, на ум приходят такие события, как учреждение прусского верховного административного суда в 1875 году и введение в прусских университетах учебного курса под названием «административное право» в 1881 году. Однако сами по себе эти бесспорно важные «вехи» не достаточны для понимания существенной стороны административного права. Как отметил еще в 1967 году в своем историческом обзоре Петер Бадура, административное право необходимо рассматривать не только как правовой, но и как общественный феномен /2/. Не умаляя роль основателей административного права, П. Бадура описывает процесс его становления как последовательность общественных, политических и экономических преобразований, берущих свое начало в середине XIX века.
Некоторые размышления на тему возникновения немецкого административного права
Йенс Деппе, эксперт по
планированию проектов в области правовой и судебной реформы. Отдел по
эффективному управлению и правам человека. Deutsche Gesellschaft fuer
Internationale Zusammenarbeit (GIZ), Германия
Введение
Замена полицейского государства правовым государством
Тема развития административного права часто вызывает в Германии ассоциации с профессорами XIX века, опубликовавшими первые систематические учебники по этому вопросу (Лоренц фон Штейн, Отто Майер и др.) /1/. Кроме того, на ум приходят такие события, как учреждение прусского верховного административного суда в 1875 году и введение в прусских университетах учебного курса под названием «административное право» в 1881 году. Однако сами по себе эти бесспорно важные «вехи» не достаточны для понимания существенной стороны административного права. Как отметил еще в 1967 году в своем историческом обзоре Петер Бадура, административное право необходимо рассматривать не только как правовой, но и как общественный феномен /2/. Не умаляя роль основателей административного права, П. Бадура описывает процесс его становления как последовательность общественных, политических и экономических преобразований, берущих свое начало в середине XIX века.
Эта совершенно новая область права, безусловно являющаяся целой наукой, могла возникнуть только с переходом от полицейского государства к правовому. Благодаря идеям либерального правового государства властные отношения между «верхами» и «низами» постепенно перешли в правовые, то есть урегулированные законом отношения. Подчинение администрации законам, как и идея разделения властей, стало приобретать все большее значение, и в ходе всеобщей индустриализации привело к тому, что государству стало небезразлично общее благо его граждан. В этой связи Бадура указывает на появление в Германии в 1883-1889 гг. социального страхования.
Идея правового государства вмещала в себя также необходимость правового контроля административных органов судами /3/. Поэтому вскоре повышенное внимание стало уделяться правовым формам управления. Поначалу учение об административном акте ориентировалось на модель авторитарного управления, занимавшееся в основном платежными извещениями налоговых органов или полицейскими распоряжениями. Однако впоследствии правила административного акта сформировались под влиянием вопроса правовой защиты индивида. Классические материи публичного права, такие как налоговое право и полицейское право, дополнились иными правовыми областями (социальное право, промысловое право, строительное право, образовательное право и т.д.). В их основе лежало представление о свободных гражданах и о государстве как сообществе граждан. Они признавали за гражданами собственную правовую позицию (субъективные права публичного права) /4/. Одновременно с этим идея самоуправления привела к созданию в области коммунального права новых пространств, свободных от вмешательства государства (ср. Штейн-Харденбергские Уложения о городах 1808 г.). Данное отмежевание публичного права от центрального государственного права явилось важной предпосылкой для образования современного административного права.
Для защиты новых прав был необходим свод законов, применимый к каждому отдельному гражданину, и включающий в себя индивидуальный административный акт и процессуальное право с особыми видами исков (как для защиты частной автономии был необходим Гражданский кодекс и гражданское процессуальное право). Точнее говоря, на смену односторонним властным отношениям между королем (графом, князем и пр.) и его подданным пришли двусторонние, урегулированные законом отношения между гражданином и государством.
Кроме этого, в соответствии с представлениями гражданского и либерального правового государства частная, общественная и экономическая области должны были не просто оставаться свободными от вмешательства государства, но и располагать правовыми средствами защиты от этого вмешательства. В качестве такого щита, ограждающего граждан от нападений со стороны государства, и было воспринято многими административное право. В числе признаков, характеризующих именно немецкое административное право, Бадура называет его «фиксацию на либеральное государство» /5/. В современных учебниках это определение развито еще глубже. Так, Маурер пишет: «Предметом административного управления является социальное совместное существование. Поэтому администрация должна быть ориентирована на общественный интерес. Во благо этого интереса она призвана вести активную работу, нацеленную не только на решение сегодняшних проблем, но и проблем ближайшего будущего; таким образом она не ограничивается простым исполнением закона, она сама должна быть креативной» /6/.
Публичное право в кодексе Пруссии
Спрашивается, не началось ли создание немецкого административного права, каким мы знаем его сегодня, еще столетием раньше, уже в конце XVIII века. Потому что к этому времени уже наметилась четкая граница между частным и публичным правом, еще не всегда соблюдавшаяся на практике. Эта граница восходит к старым принципам римского права /7/. Однако теории требовалась имплементация в контексте правового государства, то есть применение в случаях, когда налицо конфликт частных и публичных интересов. Соотношение между индивидуальной свободой и государственным благом, записанное еще в §§74, 75 «Всеобщего гражданского права» прусских земель 1794 г. (Allgemeines Landrecht, ALR) /8/, уже направлено на поиск баланса, который пытается установить немецкий Основной закон 1949 г. своим учением об основных правах (ср. также формулировку права свободы собственности ст. 14 ОЗ ФРГ /9/):
§74. Отдельные права и привилегии членов государства должны быть подчинены общим правам и обязанностям во имя достижения общественного блага, если они вступают в противоречие (коллизию) друг с другом.
§75. Государство должно возместить ущерб того, кто вынужден пожертвовать своими особыми правами и преимуществами ради общественного блага.
Оба эти принципа АLR, и по сей день находящие свое применение в немецком праве, сформировались не в последнюю очередь благодаря правовым казусам, которые нельзя было разрешить только частноправовым путем. Развитию права послужили, например, споры, которые хоть и могли быть решены применением одного только частного права, но явная несправедливость такого решения апеллировала к социальной совести. При этом речь шла не только о конфликте между богатыми и бедными (т.е. о социальном вопросе); все большая роль стала отводиться учету индивидуальных основных прав и общественных интересов /10/. «Разбавление» частного права средствами публичного права (или принятие во внимание общественных интересов) послужило созданием основы и мотива совершенно нового образа мышления. Правовое государство гарантирует право в том числе и как инструмент для защиты более слабого, например, бедняка. Агрессивная ссылка на собственное богатство, якобы управомочивающее его владельца на ущемление прав других, противоречит интересам государства, цель которого - забота о благе своих граждан. Уже в этом принципе просматривается в зародыше будущая тенденция развития от полицейского государства к правовому государству, от административного государственного права к административному гражданскому праву.
Фридрих II и мельник Кристиан Арнольд
Один такой правовой казус из XVIII века и до сих пор охотно цитируют: это дело мельника Кристиана Арнольда из провинции Поммерциг в Неймарке, в разбирательство которого активно вмешался сам король Пруссии Фридрих II (1712-1786 гг.).
Фридрих II был решительным и последовательным сторонником авторитета государства. Он пропагандировал незыблемость закона. Правда, одновременно с этим он выступал в качестве последней инстанции в уголовном праве (причем не только для помилования осужденных!), а также как высший блюститель закона и права в отношениях с управленческими органами и судами. И, конечно, в этой своей роли Фридрих II не особенно считался с решениями правовых органов, если те вызывали у него сомнения. Кроме того, петиционная система того времени позволяла обращаться к королю и в случае, когда все правовые средства для разрешения спора были исчерпаны (хотя конечно же споры, в которые король глубоко вмешивался, можно сосчитать по пальцам одной руки).
Мельник Кристиан Арнольд, начиная с 1762 г., работал на водяной мельнице, стоящей на речке Крабовой и известной в округе как «Крабовая мельница». Мельница не принадлежала Арнольду, но он являлся ее наследственным арендатором. Договор об аренде Арнольд за 300 талеров перенял у своего отца и ежегодно выплачивал владельцу мельницы, графу Готтфриду Хайнриху Леопольду фон Шметтау, арендную плату /11/. Одним прекрасным днем 1770 года начальник окружного управления (нем. ландрат) фон Герсдорф, владелец участка земли выше по течению реки, приказал вырыть три пруда для разведения карпов. Вскоре после этого уровень воды в Крабовой реке заметно упал, что не замедлило сказаться на работе мельницы. В 1771 году Арнольд прекратил выплату арендной платы владельцу мельницы. Граф фон Шметтау подал на мельника в суд, требуя выплаты денег, и в 1773 добился от собственного (т.е. подчинявшегося ему) патримониального суда вынесения положительного решения. Чтобы принудить мельника к уплате долга, была описана часть его имущества, в т.ч. пять молочных коров. Дважды на срок до нескольких недель мельника забирали в долговую тюрьму.
В начале спора мельник Арнольд обращался в подведомственную судебную инстанцию, ссылаясь на то, что ландрат фон Герсдорф уменьшил приток воды к его мельнице и тем самым привел его к разорению. Но суд отклонил ответный иск мельника к графу фон Шметтау на освобождение от выплаты арендной платы. В 1778 году Крабовая мельница, вместе со всем движимым имуществом мельника была принудительно продана с торгов за 600 талеров.
Мельник Арнольд и его жена неоднократно обращались с петициями к королю Фридриху II. После нескольких напрасных попыток и еще одного безуспешного иска - на этот раз против ландрата фон Герсдорфа - в августе 1779 года им удалось добиться аудиенции у короля. После нее король прямо на следующий день отдал судебной инстанции Кюстрина распоряжение заново рассмотреть дело. Чтобы прояснить обстоятельства дела на месте в Поммерциг были посланы полковник и правительственный советник из Неймарка. В ходе этого расследовния оба пришли к различным выводам. Правительственный советник с самого начала отказался от опроса свидетелей, посчитав, что их мнение будет предвзятым. Вопрос о том, действительно ли уровень воды в реке упал в результате появления прудов, так и остался спорным до самого конца. Даже размер ущерба, нанесенного мельнику, также не был подвергнут проверке. По мнению судьи, исход дела решил тот факт, что сам граф не имел отношения к якобы возникшей нехватке воды, и что ландрат фон Герсдорф, как владелец земельного участка, по которому протекала река, был вправе распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению и при этом не обязан считаться с другими.
Таким образом, к большому удивлению короля суд снова принял решение не в пользу мельника. Тогда Фридрих II направил дело на рассмотрение Судебной палаты Берлина - высшего суда Пруссии. Однако и этот суд подтвердил предыдущие судебные решения и признал иск мельника Арнольда неправомерным. Решение суда начиналось, как это было принято тогда, словами: «Мы, Фридрих Божьей милостью король Пруссии... (признаем)...
Между тем сам Фридрих II пришел к убеждению, что с мельником обошлись несправедливо. И взял судебное производство в собственные руки. Он отменил решение Судебной палаты Берлина и постановил: пруды с карпами должны быть засыпаны, приток воды к мельнице восстановлен, а ущерб, нанесенный мельнику, компенсирован. Король приказал подвергнуть наказанию участвовавших в деле судей и чиновников. Он назвал вынесенное ими решение мошенничеством («uble Fickfackerey“), объявил об отстранении главного канцлера барона Макса фон Фюрста от занимаемой должности, приказал отправить в тюрьму Spandau трех судей Берлинской Судебной палаты, а также четырех первых советников кюстринского правительства, уволил президента окружного правительства графа фон Финкенштейна и не в последнюю очередь ландрата фон Герсдорфа.
Дело получило широкую огласку и вызвало одобрение в народе и возмущение в кругах прусской юстиции. «В день объявления решения перед Берлинским замком собрались сотни людей, прославляющих короля. Дома горожан были празднично освещены и украшены портретами монарха. В глазах простого народа Фридрих выступил в этом деле как их защитник, радеющий за равенство граждан перед судом. Высшие чиновники и дворяне, напротив, свидетельствовали свое почтение смещенному с должности главному канцлеру фон Фюрсту и демонстрировали ему свое сочувствие» /12/.
Король оправдывал свои действия и получил в целом положительный резонанс, в том числе из России и Франции. Екатерина Великая отозвалась об этом деле как о высшей королевской юстиции. Газеты опубликовали даже обоснования самого короля, которые звучали так:
Ввиду в высшей степени несправедливого изречения юстиции против мельника Арнольда с поммерцигской крабовой мельницы в Неймарке Его Королевское Величество накажет виновных в качестве назидательного примера другим, с тем чтобы все юстиц-коллегии в других провинциях увидели бы себя как в зеркале и не совершили бы подобной грубой несправедливости. Ибо они должны знать, что самый незначительный крестьянин, или даже более того, нищий попрошайка - это такой же человек, как и Его Величество, и заслуживает такого обращения со стороны юстиции, при котором все люди равны. Это может быть принц, ходатайствующий против крестьянина, или наоборот - так вот принц перед судом равен крестьянину, и в таких делах решаться должно только по законности и не взирая на лица.
Только таким образом должно вершиться правосудие в коллегиях всех провинций. Кто не судит по закону, невзирая на положение и статус лиц, а игнорирует естественную справедливость, тот должен иметь дело с Его Королевским Величеством. Ибо юстиц-коллегия, творящая беззаконие, хуже воровской банды, от которой еще можно защититься, а вот от плутов, привычно творящих свои злые дела и прикрывающихся судейским плащом, от них не защититься никому. Они хуже самых отъявленных мошенников, какие только бывают, и заслуживают двойного наказания /13/.
Впоследствии Фридрих II приказал возбудить дело против арестованных судей, отдав при этом судебной палате распоряжение решить дело согласно его воле. Уголовный сенат судебной палаты отнесся к обвиняемым сочувственно и продемонстрировал определенное мужество, вынеся решение, в котором говорилось, что ни один из судей не совершил должностного правонарушения, и что все они действовали в соответствии со своими обязанностями. Того же мнения был и государственный министр барон фон Цедлитц. Тем не менее 1 января 1780 г. Фридрих II вынес свой приговор, в соответствии с которым двое советников были признаны невиновными, а все остальные приговорены к заключению в крепость на срок в 1 год, выплате стоимости мельницы и возмещению мельнику Арнольду прочего нанесенного ему ущерба. Позже Фридрих Вильгельм II, наследник Фридриха II, реабилитировал уволенных судей, восстановил их в своих должностях и возместил им все выплаты.
Позднейшие интерпретации казуса
С тех далеких пор уже многие авторы пытались разобраться в мотивах действия Фридриха II. Поскольку, вступившись в этом споре за мельника, король вступил в противоречие не только с верховным судьей своего государства, но и с самим собой. В своем «Политическом завещании» Фридрих неоднократно отмечал (1752, 1768 гг.), что правитель государства не вправе вмешиваться в отправление судебного правосудия.
«В залах суда должны говорить законы и молчать суверен».
В историческом труде, посвященном развитию немецкого уголовного права, Эберхард Шмидт в 1947 г. резюмировал: «Король, питающий все возрастающее недоверие к юстиции и главному канцлеру фон Фюрсту, подозревал, что ввиду предвзятого отношения юстиции к сословиям мельник потерпит в споре поражение. В этой мысли Фридриха еще более укрепил отчет, представленный ему полковником фон Хойкингом. Король пришел к выводу, что все участвующие в деле судьи виновны в вынесении заведомо неправосудного решения и посему должны быть наказаны. Этим было затронуто самое больное место Фридриха. Он полагал, что данное ему законом право осуществления высшего юридического надзора требует от него действенного вмешательства и наказания виновных в назидание другим (...) В драматически накаленной обстановке он самолично заслушал обвиняемых судей и прогнал со своего поста главного канцлера фон Фюрста. При этом короля занимали не столько обстоятельства дела, важные для его решения, сколько конкретные правовые вопросы, в которых, по его убеждению, было заключено правовое содержание спора и которые он и задавал судьям: «Можно ли у мельника, у которого нет больше воды для его мельницы и который поэтому не может молоть муку и зарабатывать деньги, отобрать его мельницу на основании того, что он не уплатил аренду? Это справедливо?» /14/.
Давид Любке установил, что впоследствии были и другие попытки ограничения нанесенного ущерба в пользу Фридриха II /15/. Например, некоторые авторы указывали на то, что в существовавшей тогда системе петиций к королю для ушлых просителей было несложно настроить его в свою пользу и против государственных чиновников. А тот факт, что Фридриха II отличало особое чувство справедливости, еще больше упрощал дело. В конце концов дело мельника Арнольда положило начало кодификации «Всеобщего гражданского права» прусских земель. Потому что на место главного канцлера фон Фюрста пришел Иоганн Хайнрих Казимир фон Кармер, под руководством которого начались правовые реформы, приведшие в конце концов к созданию «Всеобщего гражданского права» 1794 года /16/. Сам Любке настроен в этом вопросе скептически и указывает на внутреннее противоречие позиции короля. Она колеблется между общей безоговорочной охраной независимости судопроизводства и - в отдельном случае - неожиданным бескомпромиссным юстициальным надзором. Кроме этого Любке указывает на многочисленные ошибки, допущенные в ходе производства, а также на конфликт интересов между судами обеих инстанций и мельником. Справедливость судебного производства и непогрешимость решения Судебной палаты вызывают с его точки зрения большие сомнения. Полное прояснение обстоятельств дела задним числом представляется сегодня практически невозможным. Многие документы, в том числе, отчет полковника фон Хойкина, безвозвратно утеряны.
Однако это дело имеет еще одну интересную сторону. С сегодняшней точки зрения - а возможно, что и в те времена - кажется странным рассматривать его исключительно под частноправовым углом, без учета публично-правового аспекта, при том, что речь идет о воде. Хегевальд /17/ указывает на то, что еще в древнеримском праве, на которое ссылались судьи судебной палаты, существовали принципы, говорящие, во-первых, что любая собственность тоже имеет свои ограничения /18/, и во-вторых, что водоемы являются предметами общественной собственности и общественного использования /19/. Эта точка зрения, которой очевидно придерживался и Фридрих II, нашла свое отражение в новом кодексе 1794 года /20/. В соответствии с ней изменение русла реки и отток воды не является априорно частным делом землевладельца, за которое его никто не может призвать к ответственности. Кроме того, Любке задается вопросом, не была ли охрана водяной мельницы в некотором роде обязанностью, возложенной на графа. По крайней мере, семья Арнольд, очевидно, поначалу исходила именно из этого и обратилась в поиске защиты не к виновнику нехватки воды в реке - хозяину новых прудов, а к графу как законному владельцу мельницы.
Не вызывает сомнение, что более подробное расследование обстоятельств дела было бы абсолютно не лишним, а соображение о том, что на использование имущества иногда требуется наложить ограничение, и в те далекие годы могло повлиять на его исход /21/. Спустя почти два с половиной столетия дело мельника Арнольда представляется совсем в другом свете. Бросается в глаза, что судьи не очень-то усердствовали в том, чтобы помочь мельнику отстоять свои права и защитить его от неправомерных требований. И ввиду сделанных ими правовых оценок можно понять решение Фридриха II вмешаться в отправление судопроизводства, хотя с точки зрения разделения властей в правовом государстве оно явилось несомненным шагом назад.
Но нельзя недооценивать и вклад, внесенный Фридрихом II в развитие судебной независимости в Германии. Не дожив до французской революции, он оставил после себя не только свое «Политическое завещание», но и уверенный в себе и полный чувства собственного достоинства судебный корпус. Прогрессивное Франкфуртское национальное собрание 1848 года на четверть состояло из судей и юристов. После некоторых неудачных заходов судейская независимость была, наконец, обширно гарантирована Законом о судопроизводстве 27 января 1877 года (§§1, 6, 8 GVG). В ходе всего дальнейшего развития немецкого права - несмотря на зачастую жестокие неудачи, как, например, во времена национал-социализма - она надежно обеспечивала правовой контроль исполнительной власти со стороны власти судебной. Независимость судей по отношению к государству и администрации неотъемлема более от современного немецкого административного права /22/.
Литература
1. До этого административное право как право государственного управления входило в состав государственого права.
2. Peter Badura, Das Verwaltungsrecht des liberalen Rechtsstaats, Гёттинген 1967, с. 13.
3. Badura, там же, с. 22 и далее. Он цитирует в особенности «Правовое государство» Отто Бэра, 1864; и Рудольфа фон Гнейста «Правовое государство и административные суды в Германии», 1872.
4. Ср. Hartmut Maurer, Allgemeines Verwaltungsrecht, § 8: „Субъективное публичное право - это предоставленные отдельному лицу силой публичного права правомочия требовать от государства определенных действий ради осуществления своих интересов.“
5. Badura, там же, с. 13.
6. Maurer, там же, § 1.3.
7. Например Z. B. Ulpian: „Publicum ius est quod ad statum rei Romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem: sunt enim quaedam publice utilia, quaedam privatim“ (названная впоследствии «Теория интересов»). Помимо этого в немецком праве существует также теория субъектов, теория субординаций и точка зрения, говорящая, что публичное право является особым государственным правом. Последняя теория носит также название „модифицированная теория субъектов“. Теория интересов и до сих пор (с некоторыми ограничениями) является наиболее многообещающей, поскольку она задается вопросом содержания права. («В чем заключается общественный интерес?»).
8. В 1749 году вступил в законную силу новый свод законов «Corpus juris Fridericianum». В этом нормативно-правовом акте были собраны все действующие законы Пруссии, дополненные и новыми, актуальными нормами. В 1781 году по поручению Фридриха Второго ведущие юристы Пруссии разработали новые законы: «Всеобщее гражданское право» и «Общий порядок судопроизводства». Несомненным достижением является уравнение перед законом всех сословий: «Один закон для всех».
9. Статья 14 Основного закона ФРГ:(1) Собственность и право наследования гарантируются. Содержание и пределы их устанавливаются законами.(2) Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно служить общему благу.(3) Принудительное отчуждение собственности допускается только для общего блага. Оно может производиться только законом или на основе закона, регулирующего вид и размеры возмещения. Возмещение должно определяться со справедливым учетом общих интересов и интересов сторон. В случае споров о размерах возмещения оно может устанавливаться в общем судебном порядке.
10. Сравни, например, решение Конституционного Суда Германии (BVerfGE 58, 300), основные выводы 3 и 4: При определении правовой позиции владельца земельного участка в соответствии со ст. 14 абз. 1 предл. 2 Основного закона гражданское право и публично-правовые законы имеют одинаковый ранг. В согласии с Основным законом, закон о регулировании водного режима в целях обеспечения функционального водохозяйства - особенно в случае общественного водоснабжения - ставит подземные воды под защиту общественно-правовых норм пользования, обособленных от собственности на земельный участок.
11. Три меры зерна и 10 талеров. Одна прусская мера составляла по тем временам 659,55 литра.
12. W. Heegewaldt, Brandenburgisches Landeshauptarchiv: Der Konig als gerechter Richter? https://www.landeshauptarchiv-brandenburg.de/FilePool/Neu_Handzettel_sw.pdf . Сравни также краткометражный фильм „Der Konig und der Muller“ (Король и мельник») Бранденбургского окружного центра политического образования (на нем. яз.), https://www.politische-bildung-brandenburg.de/node/8636.
13. Процитировано из: Hans Paul Prumm, Friedrich II. von Preu?en und das Recht: Das Interpretationsverbot im ALR, der Prozess des Müllers Arnold und der Uberfall auf Sachsen, ZJS 1/2012, с. 31.
14. Eberhard Schmidt, Einfuhrung in die Geschichte der deutschen Strafrechtspflege, Гёттинген 1947, § 257 „Muller-Arnold-Prozess“. Сравни также ZEIT ONLINE „Als die Karpfen Arnoldinen hie?en“, C.-D. Schumann, https://www.zeit.de/1986/41/als-die-karpfen-arnoldinen-hiessen.
15. David Luebke, Frederick the Great and the Celebrated Case of the Millers Arnold (1770-1779): A Reappraisal, Central European History, Central European History, vol 32, no. 4 (1999), 379-408.
16. Он поручил разработку новых законов сразу нескольким юристам, в особенности Карлу Готтлибу Сварец (гражданское право) и Эрнсту Фердинанду Клейну (уголовное право).
17. Там же.
18.Сравни высказывание „sic utere tuo ut alienum non laedas“.
19. „aqua profluens“, „flumen perenne“. Кроме того, римские иски предусматривали к примеру возможность удаления таких водных сооружения как каналов или плотин, если они являлись причиной усиленного притока воды к участку пострадавшего.
20. Первая часть, восьмой раздел: Собственность: §97: В особенности никто не вправе сооружать либо перестраивать на общественных водоемах, даже если они протекают через его участок, шлюзы, плотины, запруды и мосты, не предупредив об этом соседей и не заручившись официальным разрешением властей. § 99: Также и в частных водоемах запрещается предпринимать или изменять что-либо, сдерживающее течение воды и могущее привести к ущербу соседей или прибрежных жителей.
21. Уже краткое время спустя распространилось мнение, что мельник Арнольд нагло соврал и обвел старого короля вокруг пальца. О нехватке воды в реке якобы не могло идти и речи, поскольку на ней стояла и другая мельница, не испытывающая за все это время никаких проблем.
22. Один из последних примеров: Закон об административном судебном производстве (VwVfG), вступивший в силу лишь в 1977 году и представляющий собой позднюю кодификацию неписаных общих принципов административного права. Эти принципы были развиты в ходе судебной практики и долгое время применялись как не кодифицированное право.
